Вопрос о первенстве Константинопольского Патриарха

В настоящее время вопрос о первенстве Константинопольского Патриарха как первенстве чести или как первенстве чести и власти особо актуален. От решения этого вопроса зависит единство мирового Православия, которое уже вступило на тернистый путь споров и разделений. Элладская Православная Церковь в октябре 2019 года поддержала решение Константинопольской Православной Церкви о «даровании автокефалии» так называемой Православной церкви Украины. Это привело к переосмыслению ряда явлений, событий, возможностей в греческом мире, а также к возможности попытаться понять, о чем думают современные богословы, канонисты, которые занимаются продвижением теории первенства чести и власти Константинопольского Патриархата с такими большими и катастрофичными последствиями. Критике этой теории и посвящена представленная статья.

Теория первенства чести и власти поддерживается в современном мире ее сторонниками – канонистами, богословами, политиками, журналистами. Она приобретает такой удельный вес в современном информационном пространстве, что кажется, как будто все очень серьезно, как будто «аргументы» этой теории имеют право на существование. Суть ее заключается в том, что Константинопольский Патриарх считает себя первым среди предстоятелей Поместных Церквей не только по чести, но и по власти. Последнее первенство – первенство по власти – предполагает обладание правом высшей судебной инстанции, которая может принимать апелляции от спорящих сторон не только в пределах, но и за пределами своей юрисдикции. Данной инстанции в порядке исключения приписывается «экстерриториальная юрисдикция» (ὑπερόρια δικαιοδοσία).

Отказ Русской Православной Церкви принять подобную позицию² выдается сторонниками данной теории за протестантский федерализм, который является обратной стороной римского папизма, в то время как Константинопольская Церковь будто бы оказывается той, которая следует царским путем между этими двумя крайностями.

Каково реальное положение дел? Кто является высшей судебной инстанцией Православной Церкви с точки зрения святоотеческой традиции и Священного Предания? Допустимо ли в рамках этой традиции и предания говорить о единственном первенствующем лице Церкви, которое, в таком случае, по сути, занимает второе место после Христа Спасителя?

И здесь опять-таки помогает обращение к первоисточникам, предельно важное для изучения истории и богословия. Обратимся к «Истории патриаршествовавших в Иерусалиме» Патриарха Досифея (Нотары)¹⁰. Так вот, Патриарх Досифей рассуждает о том, что в Церкви есть епископ как глава своей епархии, в соответствии с 34-м Апостольским правилом, есть Христос Спаситель, Который является Главой всей Церкви, Глава Тела церковного, согласно богословию апостола Павла. Однако промежуточного главы нет¹². Этот «отказ» не имеет в виду предстоятелей Поместных Церквей, их именование главами в положенном для них смысле вполне допустимо. Но не может быть единственного главы ни на Западе в лице Римского папы, ни на Востоке в лице Константинопольского Патриарха! На это можно сказать: это полемическое богословие XVII века в определенных обстоятельствах, но ведь в церковной традиции точно можно найти случаи такого именования. Недавно было представлено комплексное исследование понятия главы в Церкви, результаты которого показывают, что Церковь на Востоке предельно избегала учения о единственном первенстве на Востоке¹³.

Как известно, после Сардикийского собора 343 года в первом тысячелетии на такое исключительное место отчасти претендовал Римский папа. Однако притязания Римского папы во многом были завышены и категорически отвергались на православном Востоке, особенно после Большого Софийского Собора 879–880 годов, и еще в большей степени после раскола 1054 года. Полемика с приматом Римского папы стала одним из главных лейтмотивов патристической мысли и традиции. Святитель Фотий полемизировал не только с Filioque в «Мистагогии», но и выступал против первенства Рима – в 1-м правиле Большого Софийского Собора и не только. А византийские полемисты середины XI века – преподобный Никита Стифат и ряд других – стали учить о «пяти патриарших престолах» или «пяти великих Церквях вселенной»¹⁴, равночестных и не допускающих исключительного первенства Римского престола (как известно, само слово «пентархия» стало обозначать церковное устройство только после падения Византии, а в эпоху Византии оно использовалось только как военный термин¹⁵). Итак, в самой Византии пентархия выражалась понятием пяти патриарших престолов. Теория пяти патриарших престолов, активно усиленная в середине XI века, должна была подчеркнуть соборное устройство Церкви вопреки особому первенству и доминированию Рима.

Однако в настоящее время сторонники теории первенства чести и власти оправдывают примат Римского папы в первом тысячелетии. Без этого примата данная теория оказывается несостоятельна. Поэтому ее сторонники упорно настаивают на том, что после отпадения Западной Церкви в 1054 году Константинопольский Патриарх на православном Востоке получил институт первенства¹⁶ или даже ранее – сразу на Халкидонском Соборе¹⁷. Тем самым в настоящее время Константинопольский Патриархат занимает позицию по папскому примату ровно противоположную той, которую занимали иерархи и архипастыри христианского Востока в первом и во втором тысячелетии. Иными словами, позиция Константинопольского Патриархата приходит в радикальное противоречие с той традицией Византии, которую он считает своей и на которую он пытается опереться.

Выводы

К сожалению, духовная агрессия против Русской Православной Церкви приобретает все более систематический и регулярный характер.

Единство православных Церквей, заключающееся в первенствующем лице, неприемлемо как несоответствующее православной соборной экклесиологии.

Церковная соборность не соотносится с иерархичностью как понятие низшего уровня.

Церковный собор, основывающийся на принципах предельного равенства предстоятелей и на справедливых взаимоотношениях, является единственной высшей инстанцией с точки зрения православной традиции. Эта роль церковного собора восходит еще к античной традиции, потому что высшей апелляционной инстанцией среди древних греков и римлян первоначально было народное собрание. Так и у святителя Фотия содержится определение апелляции: «Апелляция – это обращение к собору»⁵⁴.

Полемика Русской Православной Церкви с теорией первенства чести и власти и неприятие этой теории предельно оправданы и имеют высшие и благородные цели: благо единства мирового Православия. Научно-богословское и церковно-историческое изучение возникшей коллизии является одним из дальнейших путей предельно важных и актуальных. Временное ослабление взаимоотношений с частью духовенства Греческих Православных Церквей обязывает к еще большей внимательности, рассудительности, ответственности, ревности в вопросах богословской теории и практики.

Источник: ОТДЕЛ ВНЕШНИХ ЦЕРКОВНЫХ СВЯЗЕЙ